Папесса иоанна. Папесса Иоанна: миф или реальность? Единственная папесса среди римских пап

И, наконец, Папой Римским, но во время одной процессии родила и после этого умерла (или была убита оскорблёнными в религиозных чувствах участниками процессии).

Сторонники легенды утверждают, что после этой истории каждый новоизбранный понтифик до Льва X проходил процедуру определения пола с помощью прорезного стула, известного как Sella (вариант: Sedes ) Stercoraria (с лат. - «навозное кресло»); в процедуру будто бы входило выражение Mas nobis dominus est! (с лат. - «Наш господин - муж!»).

Достоверность рассказа о папе-женщине, повторявшегося с XIII века , впервые была оспорена в XV веке. Начиная с середины XVI века, историки уже не сомневались в вымышленности этого рассказа. Легенда возникла, вероятно, в насмешку над порнократией - периодом господства женщин при дворе папы, начиная с Иоанна Х до Иоанна XII ( -).

Подобное явление отмечено также при папе Александре VI Борджиа (1492-1503), который назначил на пост главного казначея (бухгалтера-аудитора) курии свою любовницу Джулию Фарнезе , а её младший брат Алессандро Фарнезе, не имея духовного сана, в 1493 году, в возрасте 25 лет получил пост кардинал-казначея курии и одновременно епископа сразу трех епархий. Кроме того, он занял впоследствии (через двух пап) папский престол под именем Павла III (1534-1549).

Известен также факт, связанный с военным походом Александра VI во время междоусобиц с родом Сфорца, когда его младшая дочь Лукреция Борджиа находилась in loco parentis, то есть «на месте родителя» - она занимала трон Св. Петра в отсутствие отца по его же назначению.

Энциклопедичный YouTube

1 / 1

✪ Борьба пап и германских императоров

Субтитры

Вариации легенды

Первая версия: Жан де Майи́

Первым писателем, узнавшим о легенде, был доминиканский хронист Жан де Майи , от которого другой доминиканец - Стефан (или Этьен) де Бурбон (1180-1261) - позаимствовал её для своей работы о «Семи дарах Св. Духа» («Seven Gifts of the Holy Ghost»).

По этой версии, предполагаемая папесса жила около 1104 года, имени же её не указано. Согласно тексту, чрезвычайно талантливая женщина, одетая мужчиной, стала нотариусом в курии, затем кардиналом и, в конце концов, папой; однажды ей пришлось выезжать верхом на коне, и по этому поводу она разродилась сыном; потом её привязали к конскому хвосту, таскали по городу, забросали камнями до смерти и похоронили там, где она умерла, надпись на её могиле гласит: «Petre pater patrum papissae prodito partum» («О Пётр, Отец Отцов, разоблачи рождение сына папессой»). В её правление, как добавляет легенда, появились четыре трёхдневных поста (Ember days, по три дня зимой, весной, летом и осенью), названные в её честь папессиными постами («fasts of the popess»).

Однако Годфрид Буссерский, не сомневавшийся в реальности персонажа, помещает её на 100 лет раньше. В записи медиоланской хроники за 784 год значится:

В год от Р. Х. 784 был папа Иоанн женщиной, и был он тевтонцем, и вследствие этого установлено, что более никто из тевтонцев не может быть папой.

Вторая версия: Мартин Поляк

Другая версия, появившаяся в третьей редакции «Хроники пап и императоров» Мартина Поляка (англ. Martin of Troppau , лат. Martinus Polonus ), возможно, вставлена самим автором, а не последующим переписчиком. Посредством этой очень популярной работы легенда наиболее распространилась в следующей форме:

После Льва IV (847-855) святой престол 2,5 года занимал англичанин Иоанн из Майнца (англ. John of Mainz , лат. Johannes Anglicus, natione Moguntinus ). Он был, как утверждается, женщиной. Ещё в детстве эта женщина была привезена своим другом в Афины, в мужской одежде, и там показала такие успехи в учёбе, что никто не мог с нею сравниться. Она прибыла в Рим, стала преподавать там науки и этим привлекла внимание учёных людей. Она пользовалась величайшим уважением за прекрасное поведение и эрудицию и в конце концов была избрана в папы. Забеременев от одного из своих верных слуг, она родила дитя во время шествия от собора св. Петра к Латерану, где-то между Колизеем и базиликой св. Климента . Она умерла почти в тот же момент, и говорят - похоронена на том самом месте. Теперь папы избегают этой дороги в своих процессиях; многие думают, что это из-за отвращения.

Здесь впервые появляется имя «Иоанна», которое и сейчас приписывают папессе. Мартин Поляк жил при курии в качестве папского капеллана (chaplain) и пенитенциария (penitentiary, исповедника) (ум. 1278), потому его папская история была широко читаема, и легенда получила всеобщее признание. Одна из рукописей его хроники повествует о судьбе папессы иначе: после родов Иоанна была тотчас низложена и отбывала епитимью много лет. Её сын, как добавляется, стал епископом Остии и похоронил её после смерти.

Более поздние версии

Последующие хронисты дали папессе и девичье имя: одни зовут её Агнессой (Agnes), другие Гильбертой (Gilberta). Ещё более далёкие вариации находятся в работах разных хронистов, например, в «Универсальной хронике Меца» («Universal Chronicle of Metz»), написанной ок. 1250, и в позднейших редакциях книги XII века «Чудеса города Рима» («Mirabilia Urbis Romae»). По последней, папессе было видение, где предлагалось выбрать либо временное бесчестие, либо вечную кару; она предпочла последнее и умерла при родах посреди улицы.

Ранние оценки легенды

Принятие

В XIV-XV веках папесса считалась историческим персонажем, чьё существование никто не подвергал сомнению. Она заняла место среди резных бюстов, стоявших в кафедральном соборе Сиены. По требованию Климента VIII она была переделана в папу Захария.

В XV веке некоторые учёные, такие как Эней Сильвий (Aeneas Silvius) и Платина , указывали на бездоказательность рассказа о папессе. С XVI века католические историки начали отрицать существование папессы: например, Онофрио Панвинио , Авентин (Aventinus), Бароний и другие.

Протестантская оценка

Некоторые протестанты, например, историк Давид Блондель и Готфрид Лейбниц , тоже признавали, что папесса никогда не существовала. Многие протестанты, однако, использовали этот сюжет в своих атаках на папство. Даже в XIX веке, когда несостоятельность легенды была определена всеми серьёзными историками, некоторые из протестантов пытались, движимые антиримским настроением, доказать историчность папессы. Даже К. Газе не смог удержаться от язвительного замечания по этому поводу.

Вариации намогильной надписи

Доказательства мифичности

Происхождение легенды

Сюжет о Римской папессе, видимо, имеет более раннего двойника в Константинополе. Действительно, в письме к Михаилу Керуларию (1053) Лев IX говорит, что не может поверить тому, что слышал, а именно, что Константинопольская Церковь видела евнухов, а то и женщин, на епископском престоле .

Относительно происхождения всей легенды о папессе Иоанне предлагались разные гипотезы.

Беллармин (De Romano Pontifice, III, 24) думает, что рассказ попал в Рим из Константинополя.
Бароний (Annales ad a. 879, n. 5) предполагает, что сильно порицаемые женственные слабости папы Иоанна VIII (872-882) в отношениях с греками могли вырасти в эту легенду. Май (Mai) показал (Nova Collectio Patr., I, Proleg., XLVII), что Фотий Константинопольский (De Spir. Sanct. Myst., lxxxix) трижды многозначительно называет этого папу не то «мужественным», не то «мужеподобным» («the Manly»), как будто снимая с него клеймо женственности.
Другие историки указывают на деградацию папства в X веке, когда многие папы носили имя Иоанн; потому такое имя, чувствуется, вполне подходит легендарной папессе. Так, Авентин видит в рассказе сатиру на Иоанна IX; Блондель - сатиру на Иоанна XI, Панвинио (notae ad Platinam, De vitis Rom. Pont.) примеряет рассказ к Иоанну XII, тогда как Леандр (Leander) (Kirkengesch., II, 200) понимает его как оценку пагубного влияния женщин на папство в X в. вообще.
Прочие исследователи пытаются найти в различных происшествиях и сообщениях более определённую основу для происхождения легенды. Лев Аллатий (Leo Allatius) (Diss. Fab. de Joanna Papissa) связывает её с лжепророчицей Феотой (Theota), осуждённой на Синоде в Майнце (847); Лейбниц вспоминает историю о том, как Johannes Anglicus, якобы епископ, прибыл в Рим и там был признан женщиной. Легенду также связывали с лжеисидоровыми декреталиями, например, Karl Blascus («Diatribe de Joanna Papissa», Naples, 1779) и Gfrörer (Kirchengesch., III, 978).
Объяснение Дёллингера встречено гораздо большим одобрением («Papstfabeln», Munich, 1863, 7-45). Он расценивает сюжет о папессе Иоанне как пережиток некоторых римских народных сказок, оригинально связавшийся с определёнными древними памятниками и своеобразными обычаями. Древняя статуя, откопанная в правление Сикста V на улице возле Колизея , - фигура с ребёнком - была всенародно принята за изображение папессы. На той же улице был откопан памятник с надписью, оканчивающейся известной формулой «P.P.P.» (proprie pecunia posuit) и с именем в начале, читающимся как: Pap. (Papirius?) pater patrum. Это легко могло породить надпись, указанную Жаном де Майи. Также было замечено, что папа не ходит по этой улице во время торжественного шествия (возможно, по причине её небольшой ширины). Далее обратили внимание, что при формальной инаугурации перед Латеранским собором новоизбранный папа уселся на мраморное кресло. Это кресло представляло древнее туалетное сиденье (bath-stool), каких было много в Риме; иногда оно использовалось папой для отдыха. Но простонародное воображение увидело в этом знак, что таким образом будто бы проверяют пол папы, в целях впредь предотвратить попадание женщины на престол св. Петра.
Бертран Рассел в «Истории западной философии» указывает на то, что в основу легенды легла история Мароции , дочери римского сенатора Теофилакта, из рода графов Тускулума , являвшихся в начале Х века наиболее влиятельными римлянами, в роде которых титул папы стал почти наследственным. Мароция сменила нескольких мужей подряд и неведомое количество любовников. Одного из любовников она сделала папой под именем Сергия III (904-911). Сын её от этой связи был папой Иоанном XI (931-936); внуком её был Иоанн XII (955-964), который стал папой в 18-летнем возрасте и своей беспутной жизнью и оргиями, местом которых стал вскоре Латеранский дворец , окончательно подорвал авторитет папства.

Сюжет о папессе Иоанне в произведениях литературы

Сюжет о папессе Иоанне был неоднократно разработан в мировой литературе. Он привлек внимание и А. С. Пушкина , который предположительно в 1835 году написал наброски сюжета к пьесе «Папесса Иоанна» в трех действиях. Эти наброски были на французском языке .

В качестве основного мотива поэт подчеркивал «страсть к знаниям» (la passion du savoir ), в результате которой Иоанна, дочь простого ремесленника, убегает из дома учиться в университете, защищает диссертацию и становится доктором. Впоследствии она становится настоятелем монастыря, где вводит строгий устав, вызывающий жалобы монахов; затем она попадает в Рим и становится кардиналом, но, когда после смерти папы её избирают на папский престол, она начинает скучать. В третьем действии появляется испанский посланник, её старый товарищ по учёбе, который грозит ей разоблачением; она становится его любовницей и умирает во время родов, согласно традиционной легенде. Таким образом, предполагавшееся произведение примыкало к серии драматических замыслов Пушкина середины 1830-х годов, рисующих человека низкого происхождения, который пробивает себе дорогу в феодальном обществе.

В начало жизненного пути будущей папессы Пушкин включил диалог с «демоном знания»; завершив план, он сделал такую заметку (по-французски): «Если это драма, она слишком будет напоминать „Фауста “ - лучше сделать из этого поэму в стиле „Кристабель“ или же в октавах» . Не исключено, что Пушкин разочаровался в своём замысле или счёл, что этот текст не может рассчитывать на публикацию по цензурным причинам; возможно, однако, что он просто не успел его осуществить до своей смерти.

Сентябрь 22, 2018

Возможно, что где-то в архивах Ватикана хранится подлинная история женщины, занимавшей папский престол более двух лет, которая держится в секрете целое тысячелетие. Ватикан не признает этого факта, но легенды гласят о том, что папесса Иоанна не является вымыслом. Время от времени о ней начинают говорить и даже снимают фильмы («Папесса Иоанна» 1972г. и «Иоанна – женщина на папском престоле» 2009г.), но доказательств ее реального существования нет.

По утверждениям, первые свидетельства о том, что папа-женщина была реальным персонажем, могли встречаться в работах одного из хранителей папской библиотеки еще в 11 веке. Далее был доминиканец Жан де Майи, затем эстафету перехватил Стефан де Бурбон, позаимствовавший идею от предшественника. Но наиболее популярной считается версия, возникшая в 13 веке благодаря средневековому хронисту и историку Мартину Поляку (Мартину Опавскому), занявшему в 1261 году пост капеллана. Интересно, что его подробный рассказ об Иоанне в «Хронике пап и императоров», написанной по просьбе одного из пап, на протяжении двух столетий никем не опровергался.

Папесса Иоанна

Правдивость истории о папессе Иоанне впервые подверглась критике и была оспорена в 15 веке, а уже в середине 16 столетия сомнений у католической церкви и историков не осталось – такой женщины не существовало, а рассказы о ней являются вымыслом. Но до сих пор многие считают, что правда скрывается, а мужественная и умная женщина на самом деле оставила свой след в истории.

Легенды о папессе Иоанне могли родиться вследствие хронологических неточностей, связанных с датой возведения на папский престол Бенедикта III после умершего в 855 году папы Льва IV. По некоторым заверениям, между правлением двух понтификов прошло как минимум два года, а временной промежуток был смещен, дабы изъять из истории упоминание о возможном существовании папы-женщины. Еще одним историческим казусом является отсутствие в хронологии папского имени Иоанн ХХ. Непонятно, то ли он был слишком быстро отстранен, то ли произошла путаница, что маловероятно, то ли появилась необходимость «спрятать» одного из пап. Загадок, на самом деле, много.

Скульптура, воплощающая образ легенды

Противники существования Иоанны под именем папы Иоанна VIII склонны думать о том, что слухи о женщине появились благодаря периоду, связанному с огромным влиянием и, в некотором роде, господством слабого пола при дворе некоторых из пап. Но кто станет отрицать факт существования специального стула, на котором в течение долгого времени, начиная с 857 года и заканчивая первой половиной 16 века, осуществлялось освидетельствование претендентов на папский престол на предмет их принадлежности к мужскому полу. Хотя есть и те, кто утверждает, что такие стулья использовались в качестве туалетных приспособлений.

Легенда, вымысел или реальность

Каждый из летописцев трактует историю папессы Иоанны по-своему , но общие моменты, все же, имеются. Никто не оспаривает факт ее рождения около 818 года в семье английского миссионера в тот период, когда он вел свои христианские проповеди в Германии. После смерти матери отец девочки брал ее с собой в странствия, где она смогла проявить ораторский талант, рассказывая слушателям о христианстве. В целях безопасности, Иоанна уже в то время переодевалась в мужские одежды.

После смерти родителя девочка попала в монастырь, где познакомилась с молодым монахом и влюбилась в него. Они покинули монастырь и, отправившись странствовать, оказались в Афинах. Здесь Иоанна получила образование, после чего решила добраться до Рима. Она оказалась в мужском монастыре, где никто не заподозрил переодетую девушку, представившуюся юным монахом, в обмане. На ее ум и стремление заниматься науками обратил внимание бывший в то время папой Лев IV. Он предложил «монаху» должность секретаря, а через время даже возвел Иоанну в кардинальский сан.

Благодаря своим талантам и широкому кругозору, женщина смогла быстро завоевать всеобщее уважение и расположение среди кардиналов. Более того, Лев IV назначил «кардинала» единственным преемником. После смерти главы католической церкви, на папский престол единогласно была избрана женщина, о чем никто не догадывался. Она получила имя папы Иоанна VIII, правление которого оказалось недолгим и гуманным, а кончина – ужасной.

Папесса Иоанна в образе вавилонской блудницы

В списке пап римских под именем Иоанн VIII значится другой понтифик. Годы его правления приходятся на 872-882.

857 год оказался для папессы трагичным. Мало того, что на римских дорогах свирепствовали разбойники, прибрежные города подвергались постоянным набегам врагов, посевы на полях уничтожались полчищами саранчи, а городу грозила эпидемия, личная жизнь преподнесла Иоанне свои сложности. В результате влюбленности или, по другой версии, от страха перед разоблачением, женщина проявила слабость, итогом которой стало ожидание рождения ребенка. Папесса Иоанна хотела оставить все в тайне (широкие складки богослужебного одеяния прекрасно скрывали живот) и даже уехала перед родами в Остию, сделав вид, что заболела. Но жители Вечного города негодовали, думая, что папа Иоанн VIII бросил верующих в самый тяжелый момент и что он не такой могущественный, каким хочет казаться.

Папесса Иоанна приняла решение вернуться в Рим и провести крестный ход , чтобы успокоить и поддержать горожан. В тот роковой день, идя во главе процессии, она с трудом передвигала ноги, поэтому со всех сторон ее поддерживали кардиналы. В легенде говорится о том, внезапно началась гроза, и грянул гром, во время которого папа Иоанн VIII душераздирающе закричал и упал…, родив ребенка. Для окружающих это было шоком.

Периодом господства женщин при дворе папы, начиная с Иоанна Х до Иоанна XII ( -). Подобное явление отмечено также при папе Александре VI Борджиа (1492-1503), который назначил на пост главного казначея (бухгалтера-аудитора) курии свою любовницу Джулию Фарнезе , а её младший брат Алессандро Фарнезе, не имея духовного сана, чуть позже, в 1493 году, в возрасте 25 лет получил пост кардинал-казначея курии и одновременно епископа сразу трех епархий; мало того, именно этот кардинал занял впоследствии (через двух пап) папский престол под именем Павла III (1534-1549). Известен также интересный факт, связанный с военным походом Александра VI во время междоусобиц с родом Сфорца, когда его младшая дочь Лукреция Борджиа находилась in loco parentis, то есть «на месте родителя» - она занимала трон Св. Петра в отсутствие отца по его же назначению.

Вариации легенды

Первая версия: Жан де Майи́

Первым писателем, узнавшим о легенде, был доминиканский хронист Жан де Майи (Jean de Mailly) (Archiv der Gesellschaft fur altere deutsche Geschichte, xii, 17 sq., 469 sq.), от которого другой доминиканец - Стефан де Бурбон (Etienne de Bourbon, ум. 1261) - позаимствовал её для своей работы о «Семи дарах Св. Духа» («Seven Gifts of the Holy Ghost»).

В год от Р. Х. 784 был папа Иоанн женщиной, и был он тевтонцем, и вследствие этого установлено, что более никто из тевтонцев не может быть папой.

Вторая версия: Мартин Поляк

Другая версия, появившаяся в третьей редакции «Хроники пап и императоров» Мартина Поляка (англ. Martin of Troppau , лат. Martinus Polonus ), возможно, вставлена самим автором, а не последующим переписчиком. Посредством этой очень популярной работы легенда наиболее распространилась в следующей форме:

После Льва IV (847-55) Св. Престол 2 года, 5 месяцев и 3 дня занимал англичанин Иоанн из Майнца (англ. John of Mainz , лат. Johannes Anglicus, natione Moguntinus ). Он был, как утверждается, женщиной. Ещё в детстве эта женщина была привезена своим другом в Афины, в мужской одежде, и там показала такие успехи в учёбе, что никто не мог с нею сравниться. Она прибыла в Рим, стала преподавать там науки и этим привлекла внимание учёных людей. Она пользовалась величайшим уважением за прекрасное поведение и эрудицию и в конце концов была избрана в папы. Забеременев от одного из своих верных слуг, она родила дитя во время шествия от собора св. Петра к Латерану, где-то между Колизеем и базиликой св. Климента . Она умерла почти в тот же момент, и говорят - похоронена на том самом месте. Теперь папы избегают этой дороги в своих процессиях; многие думают, что это из-за отвращения.

Более поздние версии

Последующие хронисты дали папессе и девичье имя: одни зовут её Агнессой (Agnes), другие Гильбертой (Gilberta). Ещё более далёкие вариации находятся в работах разных хронистов, например, в «Универсальной хронике Меца» («Universal Chronicle of Metz»), написанной ок. 1250, и в позднейших редакциях книги XII (?) века «Чудеса города Рима» («Mirabilia Urbis Romae»). По последней, папессе было видение, где предлагалось выбрать либо временное бесчестие, либо вечную кару; она предпочла последнее и умерла при родах посреди улицы.

В XV веке, после того, как начала развиваться историческая критика, некоторые учёные, такие, как Эней Сильвий (Aeneas Silvius) (Epist., I, 30) и Платина (Vitae Pontificum, No. 106), указывали на бездоказательность рассказа о папессе. С XVI века католические историки начали отрицать существование папессы: например, Онофрио Панвинио (Vitae Pontificum, Venice, 1557), Авентин (Aventinus) (Annales Boiorum, lib. IV), Бароний (Annales ad a. 879, n. 5) и другие.

Протестантская оценка

Некоторые протестанты, например, Блондель (Blondel) (Joanna Papissa, 1657) и Лейбниц («Flores sparsae in tumulum papissae» в «Bibliotheca Historica», Göttingen, 1758, 267 sq.), тоже признавали, что папесса никогда не существовала. Многие протестанты, однако, использовали этот сюжет в своих атаках на папство. Даже в XIX веке, когда несостоятельность легенды была определена всеми серьёзными историками, некоторые из протестантов (например, Kist, 1843; Suden, 1831; Andrea, 1866) пытались, движимые антиримским настроением, доказать историчность папессы. Даже Хазе (Hase) («Kirchengesch.», II, 2nd ed., Leipzig, 1895, 81) не смог удержаться от замечания по этому поводу, язвительного и совершенно не относящегося к истории.

Вариации намогильной надписи

«Petre pater patrum papissae prodito partum» - несогласованный набор латинских слов, оканчивающийся на: «предаю рождённое». Stephen of Bourbon приводит другой текст: «Parce, Pater Patrum, Papisse Prodere Partum». Chronica Minor XIII в. (точнее, поздняя вставка в неё), а также Flores Temporum (1290) и историк Theodoric Engelhusius (1426) приводят третий вариант: «Papa, Pater Patrum, Papisse Pandito Partum». Известен ещё один вариант, происхождение которого неясно: «Papa Pater Patrum Peperit Papissa Papellum» (тоже бессмысленный).

Доказательства мифичности

Основные доказательства полной мифичности папессы таковы:

Ни один современный ей исторический источник - среди всех историй папства - ничего о ней не знает; более того, нет ни единого упоминания о ней до середины XIII века. Сейчас немыслимо представить, что появление «папессы», будь оно историческим фактом, оказалось упущенным из виду всеми историками X-XIII веков.
В современной истории папства нет места, куда эта легендарная фигура могла бы поместиться.
- Между Львом IV и Бенедиктом III, куда её помещает Мартин Поляк, она вставлена быть не может, поскольку Лев IV умер 17 июля 855 года, и сразу же после его смерти духовенством и римским народом был избран Бенедикт III; но из-за появления антипапы в лице снятого с должности кардинала Анастасия он не был рукоположен до 29 сентября. Существуют монеты, изображающие Бенедикта III с императором Лотарём, который умер 28 сентября 855 года ; следовательно, Бенедикт был признан в качестве папы до этой даты. 7 октября 855 года Бенедикт III написал грамоту (charter) Корвейскому аббатству (Сев. Германия). Гинкмар , архиепископ Реймса , известил Николая I, что посланник, которого он направлял к Льву IV, узнал по дороге о смерти этого папы, и поэтому вручил свою петицию Бенедикту III, который и принял по ней решение (Hincmar, ep. xl in P.L., CXXXVI, 85). Все эти свидетельства доказывают верность дат, указанных для Льва IV и Бенедикта III, - между ними не было интервала, так что не было и места для папессы. Впрочем, с одной оговоркой - если её пребывание на престоле не было супер-коротким, как например у Сизинния или у Иоанна Павла I .
- Ещё менее вероятно, что папесса могла бы быть помещена в списке пап около 1100 [ ] , между Виктором III (1087) и Урбаном II (1088-99) или перед Пасхалием II (1099-1110), как предполагается в хронике Жана де Майи.

Происхождение легенды

Относительно происхождения всей легенды о папессе Иоанне предлагались разные гипотезы.

Беллармин (De Romano Pontifice, III, 24) думает, что рассказ попал в Рим из Константинополя.
Бароний (Annales ad a. 879, n. 5) предполагает, что сильно порицаемые женственные слабости папы Иоанна VIII (872-82) в отношениях с греками могли вырасти в эту легенду. Май (Mai) показал (Nova Collectio Patr., I, Proleg., xlvii), что Фотий Константинопольский (De Spir. Sanct. Myst., lxxxix) трижды многозначительно называет этого папу не то «мужественным», не то «мужеподобным» («the Manly»), как будто снимая с него клеймо женственности.
Другие историки указывают на деградацию папства в X веке, когда многие папы носили имя Иоанн; потому такое имя, чувствуется, вполне подходит легендарной папессе. Так, Авентин видит в рассказе сатиру на Иоанна IX; Блондель - сатиру на Иоанна XI, Панвинио (notae ad Platinam, De vitis Rom. Pont.) примеряет рассказ к Иоанну XII, тогда как Леандр (Leander) (Kirkengesch., II, 200) понимает его как оценку пагубного влияния женщин на папство в X в. вообще.
Прочие исследователи пытаются найти в различных происшествиях и сообщениях более определённую основу для происхождения легенды. Лев Аллатий (Leo Allatius) (Diss. Fab. de Joanna Papissa) связывает её с лжепророчицей Феотой (Theota), осуждённой на Синоде в Майнце (847); Лейбниц вспоминает историю о том, как Johannes Anglicus, якобы епископ, прибыл в Рим и там был признан женщиной. Легенду также связывали с лжеисидоровыми декреталиями, например, Karl Blascus («Diatribe de Joanna Papissa», Naples, 1779) и Gfrörer (Kirchengesch., iii, 978).
Объяснение Дёллингера встречено гораздо большим одобрением («Papstfabeln», Munich, 1863, 7-45). Он расценивает сюжет о папессе Иоанне как пережиток некоторых римских народных сказок, оригинально связавшийся с определёнными древними памятниками и своеобразными обычаями. Древняя статуя, откопанная в правление Сикста V на улице возле Колизея , - фигура с ребёнком - была всенародно принята за изображение папессы. На той же улице был откопан памятник с надписью, оканчивающейся известной формулой «P.P.P.» (proprie pecunia posuit) и с именем в начале, читающимся как: Pap. (?Papirius) pater patrum. Это легко могло породить надпись, указанную Жаном де Майи (см. выше). Также было замечено, что папа не ходит по этой улице во время торжественного шествия (возможно, по причине её небольшой ширины). Далее обратили внимание, что при формальной инаугурации перед Латеранским собором новоизбранный папа уселся на мраморное кресло. Это кресло представляло собой не что иное, как древнее туалетное сиденье (bath-stool), каких было много в Риме; иногда оно использовалось папой для отдыха. Но простонародное воображение увидело в этом знак, что таким образом будто бы проверяют пол папы, в целях впредь предотвратить попадание женщины на престол св. Петра.
Бертран Рассел в «Истории западной философии» указывает на то, что в основу легенды легла история Мароции , дочери римского сенатора Теофилакта , из рода графов Тускулума , являвшихся в начале Х века наиболее влиятельными римлянами, в роде которых титул папы стал почти наследственным. Мароция сменила нескольких мужей подряд и неведомое количество любовников. Одного из любовников она сделала папой под именем Сергия III (904-911). Сын её от этой связи был папой Иоанном XI (931-936); внуком её был Иоанн XII (955-964), который стал папой в 18-летнем возрасте и своей беспутной жизнью и оргиями, местом которых стал вскоре Латеранский дворец , окончательно подорвал авторитет папства.

Сюжет о папессе Иоанне в произведениях литературы

В качестве основного мотива поэт подчеркивал «страсть к знаниям» (la passion du savoir ), в результате которой Иоанна, дочь простого ремесленника, убегает из дома учиться в университете, защищает диссертацию и становится доктором. Впоследствии она становится настоятелем монастыря, где вводит строгий устав, вызывающий жалобы монахов; затем она попадает в Рим и становится кардиналом, но, когда после смерти папы её избирают на папский престол, она начинает скучать. В третьем действии появляется испанский посланник, её старый товарищ по учёбе, который грозит ей разоблачением; она становится его любовницей и умирает во время родов, согласно традиционной легенде. Таким образом, предполагавшееся произведение примыкало к серии драматических замыслов Пушкина середины 1830-х гг., рисующих человека низкого происхождения, который пробивает себе дорогу в феодальном обществе.

В начало жизненного пути будущей папессы Пушкин включил диалог с «демоном знания»; завершив план, он сделал такую заметку (по-французски): «Если это драма, она слишком будет напоминать „Фауста “ - лучше сделать из этого поэму в стиле „Кристабель“ или же в октавах». («Кристабель » - поэма С. Кольриджа). Не исключено, что Пушкин разочаровался в своём замысле или счёл, что этот текст не может рассчитывать на публикацию по цензурным причинам; возможно, однако, что он просто не успел его осуществить до своей смерти в 1837 году .

Экранизации легенды

Папесса Иоанна (англ. Pope Joan ) - британский фильм 1972 года с Лив Ульман в главной роли. Режиссёр фильма - Майкл Андерсон.
Иоанна - женщина на папском престоле (англ. Pope Joan ) - британо-германский фильм 2009 года по мотивам одноимённой книги Донны Вулфолк Кросс. Режиссёр фильма - Зёнке Вортманн .

Напишите отзыв о статье "Папесса Иоанна"

Примечания

Литература

Donna Woolfolk Cross, Pope Joan Ballantine Books, ISBN 0-345-41626-0
Clement Wood, The Woman Who Was Pope , Wm. Faro, Inc., NYC 1931
Arturo Ortega Blake, Joanna Kobieta która zostala Papiezem", Edit. Philip Wilson, 2006 Published in Warszawa, ISBN 83-7236-208-4 .
Alain Boureau, The Myth of Pope Joan , University Of Chicago Press, 2000 Published in Paris as La Papesse Jeanne . The standard account among historians.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Папесса Иоанна

И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ, молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C"est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.

Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим, с приехавшим из за границы. Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза.)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.

В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.

02.10.2014 0 5392

Два года, пять месяцев и четыре дня папой римским была... женщина. Одна из самых известных средневековых легенд возникла в середине XIII века, и в последующие два столетия этот факт никто не подвергал сомнению. Однако начиная с XV века возникли альтернативные версии, и к середине XVI века историки уже не сомневались: история вымышленная.

Одни считают, что легенда возникла в период господства женщин при папском дворе, который продолжался от Иоанна X до Иоанна XII включительно (919-963). Другие переносят существование папы-женщины (папессы) на несколько столетий вперед, когда в 1276 году после смерти Адриана V новый глава католической церкви принял имя Иоанна XXI, а не XX, как следовало по официальной хронологии.

Высказывались предположения, что «исчезнувший папа» сразу после избрания был смещен противниками. Или же он оказался женщиной, поэтому о нем постарались забыть. Но Иоанн XXI по каким-то соображениям посчитал нужным восстановить хронологию и ввести в список «недостающий номер».

Сторонники существования Иоанны в качестве доказательства указывают на множество древних документальных источников, в которых она упоминается. Самое раннее свидетельство встречается в работе хранителя папской библиотеки Анастасиуса (IX век).

В следующих поколениях история об Иоанне приобретает широкое распространение. Стефен из Бурбона (умер в 1261 году) в труде «О семи дарах Святого Духа» тоже подтвердил факт этого события. Наиболее популярной стала версия Мартина Поляка, папского капеллана и историка, жившего в середине XIII века.

Он написал «Хронику пап и императоров», в которой поместил подробный рассказ об Иоанне. Каждый летописец по-своему излагал произошедшие в древности события, и если обобщить все варианты легенды и исключить расхождения, рассказ о женщине на папском престоле звучит приблизительно следующим образом.

ОТ МИССИОНЕРА ДО ПАПЫ

Дело происходило в IX веке. Иоанна была дочерью английского проповедника-миссионера. После смерти матери она вместе с отцом странствовала, проповедуя христианство. Обладая острым умом и выдающимся ораторским талантом, 12-летняя девочка читала проповеди саксам-язычникам не хуже отца.

Иоанне исполнилось 15 лет, когда скончался ее отец и она поселилась в монастыре Блитруды, настоятельница которого назначила ее хранительницей библиотеки, состоявшей из 66 книг и считавшейся одной из богатых библиотек того времени.

Здесь, в монастыре, Иоанна познакомилась с молодым монахом, которого прислали из другой миссии. Ему поручили переписать послание святого апостола Павла на пергаменте золотыми буквами. Когда работа была закончена, Иоанна переоделась в мужское монашеское платье и вместе с юношей покинула монастырь.

Долгое время молодые люди странствовали, читая проповеди, пока не оказались в Греции, где вели праведный образ жизни, посвящая себя учебе и молитве. После окончания учебы пути их разошлись; переодетая мужчиной девушка отправилась в Рим. Два года Иоанна жила в мужском монастыре Святого Мартина под именем Иоанна Ланглуа, продолжая проповедовать и заниматься науками: она усиленно изучала теологию и философию.

Слава о талантах Иоанны росла, и вскоре на «молодого монаха» обратил внимание папа Лев IV и, назначив ее своим секретарем, возвел в сан кардинала, в обязанности которого входило заведование папским кабинетом, финансами, принятие прошений, поддержание связей с иностранными дворами.

Умный и сообразительный, обладающий широким богословским и научным кругозором, кардинал вскоре завоевал всеобщее расположение. Неудивительно, что перед смертью папа назвал Иоанну своим единственным преемником. 17 июня 855 года Лев IV скончался. После его погребения новым главой католической церкви единогласно избрали кардинала Иоанна, получившего имя Иоанна VIII.

Историк папства Лавикомгерий так комментирует этот факт: «Происшествие, весьма долго считавшееся басней, имело в действительности место; множество свидетельств подтверждает его подлинность. В 854 году, по смерти Льва, появилась на папском престоле женщина, совершающая богослужение, назначающая епископов, дающая свои ноги целовать князьям и народам».

Правление Иоанна VIII было недолгим, мягким и гуманным.

«PAPISSAE PRODITO PARTUM»

Описание дальнейших событий у всех историков и летописцев совпадают. Иоанна забеременела. Кто был отцом ребенка, неизвестно. Возможно, это был ее друг, приехавший из Афин. Или же отцом мог оказаться Флорус, племянник папы Льва IV, который в целях безопасности дежурил по ночам у папской спальни. Хотя, скорее всего, женщина вступила в любовную связь под страхом разоблачения.

Долгое время Иоанне удавалось скрывать беремонность под широкими складками сутаны. Однако приближался момент родов. Под видом болезни она уехала из Рима в Остию.

В 857 году благоденствие жителей Апеннинского полуострова было нарушено серией трагических событий. Прибрежные города подвергались нападениям сарацин. В предместьях Рима на караванных путях и главных дорогах свирепствовали шайки разбойников. Панический страх охватил римских граждан. Несметные полчища саранчи обрушились на плодородные земли, опустошая посевы. Риму грозила эпидемия. Казалось, что Создатель отвернулся от жителей Вечного города, обрушив на их головы свою кару.

Обстановка в городе становилась критической. Под гнетом тяжелых обстоятельств измученная и обессиленная Иоанна вернулась в Рим, пообещав народу провести крестный ход во спасение от нахлынувших бедствий.

20 ноября жители Рима высыпали на улицы, чтобы участвовать в торжестве. Иоанн VIII, со всех сторон поддерживаемый кардиналами, едва передвигал ноги. Когда шествие от собора Святого Павла двинулось к Латеранской площади, в проходе между Колизеем и церковью Святого Климентия папа вдруг упал. У Иоанны начались роды.

По одной версии, разъяренная толпа забила женщину и ребенка камнями, а на месте их смерти водрузили каменную плиту, на которой было начертано: «Petre, Pater Patrum, Papissae Prodito Partum» («О, Петр, Отец Отцов, разоблачи рождение сына папессой»). По другой версии, мать и дитя умерли при родах, а на этом месте была построена часовня, которую позже приказали разрушить.

По третьей - мальчик выжил, был отдан на воспитание в монастырь и со временем стал епископом Остии. Существует и еще одна версия: Иоанна осталась жива и была отправлена в монастырь, где жила в почете и умерла от старости.

«ГОСПОДИНОМ НАШИМ ИМЕЕМ МУЖНИНУ»

На этом история не закончилась. Начиная с 857 года было введено обязательное половое освидетельствование претендентов на пост главы католической церкви. Для этого даже изобрели специальное кресло с отверстием в сиденье. В присутствии народа два достойных свидетеля осматривали будущего папу и словами «Mas nobis dominus est» («Господином нашим имеем мужчину») громко сообщали о его принадлежности к мужскому полу. Лишь в 1520 году папа Лев X отменил эту унизительную процедуру.

Благодаря Мартину Поляку до XV века Иоанна считалась реальным историческим персонажем. На XVI Вселенском соборе в Констанце богемский проповедник Ян Гус, осужденный за ересь, защищая свои реформаторские доктрины, заявил: «Без главы и без руководителя была церковь, когда в течение двух лет и пяти месяцев папствовала женщина... Церковь должна быть безупречна и незапятнана, но можно ли считать безупречным и незапятнанным папу Иоанна, оказавшегося женщиной, которая публично родила ребенка?»

Ни один из 22 кардиналов, 49 епископов и 272 богословов, присутствовавших на заседании, не протестовал против этого заявления, косвенно подтвердив своим молчанием существование Иоанны.

Однако в «Книге понтификов» о ней ничего не сказано. В 1601 году папа Климент VIII особым декретом объявил легенду об Иоанне VIII выдумкой. А в середине XVII века протестантский историк Давид Блондель попытался развеять миф о женщине-папе, угверждая, что эта легенда - всего лишь сатира на правление папы Иоанна XI.

Стоит отметить, что в 1400 году бюст с надписью «Иоанна, женщина из Англии» украсил стены собора в Сиене и простоял 200 лет, пока при Клименте VIII фигура не была переделана в изображение папы Захария.

В качестве еще одного доказательства сторонники существования Иоанны указывают на статую женщины с младенцем, установленную на узкой улочке между Колизеем и церковью Святого Климента, где в 857 году папская процессия была прервана родами. Статуя эта была удалена только Сикстом V в конце XVI века. А римские папы во время шествий долгое время избегали прямого пути от собора Святого Петра до Латеранского дворца через место, где якобы погибла Иоанна.

Интересно также, что на одной из карт таро изображена женщина с папской тиарой на голове и называется эта карта «Папесса».

Интригующий сюжет о жизни и смерти Иоанны широко использовали и религиозные, и светские писатели. Так, эта история привлекла внимание Пушкина. В 1835 году он на французском языке сделал наброски пьесы в трех действиях «Папесса Иоанна». Однако поэт не успел осуществить свой замысел.

В 1866 году был издан роман «Папесса Иоанна» греческого писателя Эммануила Роидиса, который впоследствии переводился на все европейские языки. В 1972 году британский режиссер Майкл Андерсон снял фильм с таким же названием. Более поздний фильм «Иоанна - женщина на папском престоле», снятый по одноименному роману Донны Вулфолк Крое, вышел на экраны в 2010 году.

Так была ли на самом деле женщина папой римским? Возможно. Истории известно немало курьезных случаев. Однако современные ученые, ссылаясь на бездоказательность рассказа, отрицают возможность ее реального существования. Столь же однозначна и позиция Ватикана.

Ольга ПЕРУНОВСКАЯ, журналист (Санкт-Петербург)

История папессы известна довольно неплохо. Родилась она в семье английского миссионера в немецком городе Майнце в конце первого тысячелетия. С детства девочка отличалась большими способностями и тягой к знаниям. В 12 лет он сошлась с бродячим священником и сбежала с ним в Грецию. Переодевшись в мужскую рясу, девочка провела несколько лет в Афинах, затем перебралась в Рим. Благодаря своей учености, она добилась в Вечном городе большого авторитета, попала в высшие церковные круги и была избрана Папой под именем Иоанн. Её правление было вполне благополучным, но однажды, возглавляя верхом торжественную церковную процессию, она упала на землю и начала корчиться в родовых схватках. Из-под папской сутаны раздался писк новорожденного младенца. По одним данным разъяренные обманом священники тут же растерзали мать и дитя, по другим, оба они умерли от падения с лошади и преждевременных родов, по третьим, оба выжили, а выросший сын Иоанны даже стал епископом.

Папесса Иоанна рожает ребенка (Иллюстрация книги Джованни Боккаччо «О знаменитых женщинах»).

Легенда это, или некая женщина действительно занимала папский престол? До сих пор не найдено свидетельств современников правления Иоанны. Самое раннее упоминание о женщине-Папе относится к началу XIII века. Доминиканский монах Жан де Майи рассказал историю папессы в своей хронике папства, написанной на латыни. Майи не назвал имени папессы, но подробно описал её смерть. По его словам, после того, как Папа вдруг «разрешился» от бремени, возмущенная толпа привязала его\её к конскому хвосту, протащила по всему Риму и забила насмерть камнями. Несчастную женщину закопали на месте её страшной смерти и написали на могиле: «О, Пётр, Отец Отцов, разоблачи рождение сына папессой». По мнению де Майи всё это произошло в 1099 году. Правда, на полях своей хроники автор оставил пометку «реквире» («следует проверить»).

Чуть позже, историю, изложенную де Мойе, повторил в своей книге «Семь даров святого духа» его ученик Стефан де Бурбон, тоже монах-доминиканец. Он, правда, отнес смерть безымянной папессы к 1104 году. Примерно тогда же упоминание о женщине-Папе появилось в «Медиоланской хронике» - истории Милана, составленной Годфридом Буссерским: «В год от Р. Х. 784 был папа Иоанн женщиной, и был он тевтонцем, и вследствие этого установлено, что более никто из тевтонцев не может быть папой».

Папесса Иоанна. Гравюра неизвестного автора.

Большую ясность внёс в историю женщины-Понтифика Мартин Полонус, известный также как Мартин Опавский. Это был священник польского происхождения из города Опавы. Он добился высокого положения в Ватикане: в 1261 году Мартин стал капелланом Папы Александра IV и занимал этот пост при нескольких последующих Папах. Он был допущен в ватиканские библиотеки и архивы, и, используя их, в 1270-х написал «Хронику Пап и Императоров». В своем труде, последовательно перечисляя глав католической церкви, Мартин упомянул и папессу Иоанну. Он поместил её после Папы Льва IV, скончавшегося в 855 году. В третьей редакции своего труда Мартин написал: «После Льва IV святой престол 2,5 года занимал англичанин Иоанн из Майнца. Он был, как утверждается, женщиной. Ещё в детстве эта женщина была привезена своим любовником в Афины в мужской одежде и там показала такие успехи в учёбе, что никто не мог с нею сравниться. Она прибыла в Рим, стала преподавать там науки и этим привлекла внимание учёных людей. Она пользовалась величайшим уважением за прекрасное поведение и эрудицию и, в конце концов, была избрана в Папы. Забеременев от одного из своих верных слуг, она родила дитя во время шествия от собора св. Петра к Латерану, где-то между Колизеем и базиликой св. Климента. Она умерла почти в тот же момент, и говорят, похоронена на том самом месте. Теперь Папы избегают этой дороги в своих процессиях; многие думают, что это из-за отвращения. Она отсутствует в официальном списке Понтификов из-за её пола и нечестивого поведения».

Папесса Иоанна рожает младенца во время одной из процессий

Авторитет такого хрониста, как Мартин Полонус был столь велик, что в историю о папессе Иоанне поверили все. Действительно, вряд ли папский капеллан и исповедник, допущенный в святая святых Ватикана, стал бы выдумывать или повторять небылицы. Правда, в различных списках «Хроники» Мартина встречаются разночтения. Например, в одной из версий можно найти упоминание о том, что Иоанна после публичных родов выжила. Она была низложена и до конца жизни отбывала епитимью в дальнем монастыре, а её сын вырос и стал епископом Остии.

Папесса Иоанна с ребенком. Гравюра из Нюрнбергской хроники, 1493.

То, что Иоанна выдавала себя за мужчину, и в таком обличье стала Папой, католиками не очень осуждалось. В конце концов, среди женщин, признанных церковью святыми, около двадцати прославились под видом мужчин. Например, Пелагия Антиохейская, жившая в IV веке, в миру была танцовщицей и славилась лёгким поведением. Уверовав в Иисуса, она раздала всё имущество нищим и удалилась в монастырь, причём мужской. Там она, назвавшись мужским именем, приняла постриг. «Безбородый монах» прославился на всю округу набожностью и благочестивым поведением. То, что он был женщиной, стало известно только при омовении тела, но не помешало канонизации. Известны и случаи, когда переодетые в мужчин женщины достигали высоких церковных постов. Правда, происходило это не в Риме, а в конкурировавшем с ним Константинополе. Папа Лев IX в середине XI века возмущался, что «Константинопольская церковь видела евнухов, а то и женщин на епископском престоле». Таким образом, священники и рядовые католики осуждали не столько то, что Иоанна была женщиной, сколько её грехопадение и прелюбодеяние.

Сам же факт существования Иоанны никем не ставился под сомнение. Например, Ян Гус, обличая папскую власть на Констанцском соборе в 1414 году, в качестве одного из аргументов привёл историю папессы Иоанны: «Без главы и без руководителя была церковь, когда в течение двух лет и пяти месяцев папствовала женщина… Церковь должна быть безупречна и незапятнана, но можно ли считать безупречным и незапятнанным папу Иоанна, оказавшегося женщиной, которая публично родила ребёнка». Никто из десятков кардиналов и епископов, а также сотен богословов, присутствовавших при этом диспуте, не возразил против такого довода.

Портрет Мартина Полонуса.

Споры вокруг существования папессы вспыхнули только во времена Реформации, когда первые протестантские проповедники стали изображать Иоанну в образе вавилонской блудницы и доказывать, что её правлением прервалась непрерывная череда отцов церкви, то есть нарушилась преемственность католических Понтификов от святого Петра. Не найдя контраргументов, католические богословы просто начали уничтожать память об Иоанне. В собрании средневековых рукописей в Майнце есть список «Хроники» Мартина Полонуса, датированный XVI веком, в котором вместо папессы Иоанны в том же временном промежутке фигурирует какой-то Папа-мужчина по имени Иоанн. Правда, на поле рукописи неизвестным поборником правды оставлена пометка на латыни «Папа был женщиной».

В 1601 году Папа Климент VIII специальной папской буллой постановил считать папессу Иоанну выдумкой. Примерно в то же время бюст Иоанны, в течение нескольких веков спокойно занимавший своё место в галерее портретов Понтификов в кафедральном соборе Сиены, был «переделан» в портрет Папы Захария. Впоследствии всякие упоминания о папессе считались Ватиканом оскорблением чувств верующих. Французский писатель и антиклерикал Лео Таксиль в XIX веке ехидничал: «Главный аргумент христианских писателей, настойчиво отрицавших существование папессы Иоанны, основан на том, что бог никогда не допустил бы такого вопиющего позора и потому престол святого Петра, учрежденный самим Иисусом, не могла занимать распутная девка. Довод, конечно, солидный».

Ян Гус на Констанцском соборе. (Картина Карла Фридриха Лессинга).

Большинство современных ученых считают, что история папессы Иоанны - всё-таки легенда. Их основным аргументом является то, что в официальной хронологии Пап отсутствует временной зазор между правлениями Льва IV, умершего в 855 году, и Бенедикта III, взошедшего на престол в том же году. Историки-скептики пытаются найти «прототипы» папессы. С этой целью перебраны уже все Папы, носившие имя Иоанн и правившие в VIII-XI веках. Больше всего подходит на эту роль Иоанн VIII, у которого современники отмечали некие «женственные слабости».

У сторонников существования папессы есть контрдоводы. Они утверждают, что правлению Бенедикта III предшествовала некая смута, не единожды упомянутая в хрониках. Не связана ли она с правлением Иоанны? В карьере умной девочки из Майнца нет ничего невозможного, считают многие исследователи истории церкви. Средневековая женщина легко могла выдать себя за монаха. Широкая ряса с капюшоном и длинными рукавами скрывала особенности фигуры, слишком тонкие шею и руки. Если женщина обладала низким голосом, то обман был трудно раскрываем. Частые и строгие посты меняли физиологические циклы женского организма: у монахинь в монастырях с самым строгим уставом часто прекращались месячные. «Сторонники» папессы отвечают и на вопрос: «Почему внезапные роды стали неожиданностью и для самой Иоанны». Несмотря на свою учёность, она вряд ли была в курсе строения собственного организма. В средневековье половая жизнь и её последствия обсуждались разве что в узких женских кругах, в которые Иоанна, естественно, с детских лет, не была вхожа. Найти ответ на вопрос, что происходит с ней в последние месяцы жизни, в книгах она не могла.

Папесса Иоанна в образе Вавилонской блудницы. Гравюра Лукаса Кранаха Старшего из Лютеранской Библии. 1534

По мнению «паписистов», существуют и материальные улики, доказывающие реальность Иоанны. В Ватикане хранится так называемое «коронационное кресло» - мраморный трон с отверстием диаметром 21 сантиметр в сидении. Имеются сведения, что вплоть до середины XVI века каждый новый Папа проходил с помощью этого кресла своеобразную процедуру определения пола. Специальный дьякон через отверстие на ощупь определял пол будущего понтифика и громогласно объявлял: «Наш Папа - мужчина», что присутствовавшие встречали благодарственными молитвами. Вся эта неприятная для Пап процедура якобы появилась после скандала с Иоанной и проводилась во избежание его повторения. Противники существования Иоанны объявляют все свидетельства об этом обряде выдумками и утверждают, что кресло с дырой в сидении - не более чем роскошный стульчак. Действительно, в средние века в королевских дворцах имелись самые разнообразные, в том числе роскошные, приспособления для оправлений естественных потребностей, но никому и нигде, кроме Ватикана, не приходило в голову называть древний унитаз «коронационным креслом». Да и дырка для большой нужды маловата.

Коронационное кресло в музее Ватикана.

Оставила свой след Иоанна и на карте средневекового Рима. В IX веке путь от папской резиденции Латеранского дворца до собора святого Петра пролегал по улице, получившей позже название Via Papessa. Считается, что именно на ней Иоанна неожиданно для всех разрешилась от бремени. Для того чтобы лишний раз не вспоминать о её грехопадении, с XII века традиционный маршрут папского кортежа изменили. Рядом с тем местом, где закончила свои дни папесса, до сих пор сохранилось небольшое святилище в память о ней. Если верить Мартину Полонусу, то здесь находилась могила Иоанны. Последние полвека, правда, это помещение заперто на тяжелый замок. Но, в записках путешественников, посещавших Рим в XVII-XIX веках, есть упоминание о стоявшей там статуе женщины в папской одежде с ребенком на руках.

Папесса Иоанна на страшном суде (Гравюра из книги Джона Вольфа «Памятные и забытые уроки истории», 1600).

Окончательный ответ на вопрос, существовала в реальности папесса Иоанна или нет, хранят до сих пор недоступные архивы Ватикана. Но в любом случае образ женщины, которая, возможно, два с половиной года возглавляла католическую церковь, вот уже почти тысячу лет волнует умы писателей, художников и феминисток.